Биография Карло Джезуальдо полна сюрпризами и неожиданными поворотами, и все же документ, подписанный им 20 марта 1593 года, кажется совершенно неправдоподобным. Это - второй брачный контракт, причем заключенный не с кем-то, а с Леонорой д'Эсте - дамой, принадлежащей к одной из главных аристократических семей Италии. Союз, на первый взгляд кажущийся совершенно невозможным, учитывая славу жестокого убийцы и совсем недавнее "отшельничество" Карло. Но это - только на первый взгляд.
Перенесемся ненадолго в Феррару - ко двору герцога Альфонсо П, дабы проследить все закулисные события, приведшие в итоге к этому браку.
Властитель Феррары, герцог Альфонсо П, которому только что исполнилось пятьдесят, был уже трижды женат, и ни в одном из браков у него не появилось наследников, что в его случае было довольно трагичным, так как между д'Эсте и Папой Римским существовал древний феодальный договор, по которому власть в Ферраре должна была передаваться исключительно по прямой (к тому же - мужской) линии д'Эсте. В случае же отсутствия наследника город возвращался под власть Папского Государства.
Герцог Альфонсо, подавленным фактом бесплодия всех трех своих супруг, решил не ждать больше появления сына, а побороться за власть над Феррарой другими методами. Он отправляется в Рим и предлагает, во имя Божие, изменить договор так, чтобы он включал в себя и младшую ветвь семейства д'Эсте. Папа Григорий III не возражает, но по чистой случайности вдруг вспоминает, что сам же недавно переиздал буллу, запрещающую отчуждение феодальных прав Папства. Не зная, как выпутаться из этой ситуации, Григорий Ш созывает коллегию кардиналов и передает им решение сего скользкого вопроса. После долгих прений и оценки всех "за" и "против" коллегия принимает решение не изменять договор. Здесь стоит вспомнить о том, что деканом этой коллегии и одним из самых влиятельных кардиналов того времени был Альфонсо Джезуальдо - дядя Карло по линии отца.
Все остальное довольно ясно и логично. Герцог феррарский начинает - путем хорошо продуманных браков - "внедрять" своих родственников в семейства наиболее значимых кардиналов, чтобы попытаться все же повлиять на решение коллегии. У него роится множество вполне разумных сомнений, относительно того, что Карло будет подходящим мужем его двоюродной сестре Леоноре, но, памятуя о том, за что идет борьба, он довольно быстро избавляется от колебаний. Так что остается лишь убедить в необходимости этого брака второго его предполагаемого участника - Карло. Поскольку он не извлекал ничего полезного из этого союза, следовало придумать что-то, что очаровало бы его.
Друг его Тассо, прознав об идущих переговорах о браке, в своих письмах к Карло самым вдохновляющим образом восхваляет добродетели и красоту Леоноры (у него для этого были свои резоны: он надеялся вернуться к феррарскому двору при помощи Карло, стань тот родственником д'Эсте). Впрочем, он вполне мог и не стараться, потому что Карло совершенно не интересовали ни детали внешности, ни черты характера предполагаемой жены. Единственным, что заставило его принять идею этого брака, было очарование самой Феррары - в то время европейской "музыкальной столицы", места, где пересекались все культурные течения и собирались знаменитые композиторы. Это был город с огромным музыкальным потенциалом (который всячески развивался герцогами) и с богатейшей концертной жизнью. Кроме того она была близка и к двум другим музыкальным центрам: Мантуе и Венеции.
Именно так - благодаря всем этим событиям и размышлениям - и состоялся брак между Доном Карло и Леонорой д'Эсте. Как уже было сказано, 20 марта 1593 года был подписан брачный контракт, а в 1594 году состоялось первое путешествие Карло в Феррару - с тридцатью сопровождающими его слугами и тремястами тюками багажа. Среди свиты Карло не было его друга Тассо, мечты которого снова увидеть Феррару, будучи приближенным к князю Венозы, не оправдались. Герцог Феррары Альфонсо не пожелал видеть поэта по причине его эпической поэмы "Освобожденный Иерусалим" ("Gerusalemme Liberata"), недавно вышедшей из печати, из которой Тассо убрал бывшее там изначально посвящение Альфонсо.
Удрученный Тассо все же написал длинные станцы, в которых желал Карло счастья с Леонорой, после чего отправился в Рим, где и умер через год по причине недолеченного воспаления легких, которое он получил, поспав как-то на снегу.
Чтобы получить хоть какое-то представление о будущем родственнике, герцог Альфонсо посылает навстречу Карло графа Фонтанелли, который проделал в свите Карло последний отрезок путешествия и писал герцогу подробные отчеты о своих впечатлениях о князе Венозы.
Отчеты эти, написанные без обычных оборотов придворной куртуазности, весьма объективны. Интересен его "портрет" Карло:

"На первый взгляд князь не кажется человеком, которым он на самом деле является; с течением времени он становится все приятнее, и я, со своей стороны, очень доволен его личностью. Пока что я не смог увидеть его телосложение, поскольку носит он длинные - подобные ночным рубашкам - плащи, но надеюсь, что завтра он оденется в платье более удачное. Он разговорчив и, невзирая на его портрет, не создает впечатление меланхолика. [...] Он неустанно говорит о музыке; в течение целого года я не слышал столь долгих бесед. Он носит с собой две книги мадригалов - все его сочинения - но сокрушается по поводу того, что у него всего лишь четверо хороших певцов, посему зачастую ему приходится петь пятым голосом. Что касается его музыки - это вопрос вкуса. [...] Сейчас уже почти половина пятого вечера, а князь еще в постели - причуда, которая не позволяет с точностью определить дату нашего прибытия. [...] Кроме того, он надеется, что Ваше Высочество позволит ему увидеться с Донной Леонорой в вечер нашего прибытия в Феррару. В этом смысле он - истинный неаполитанец".

Две книги мадригалов, упоминаемые в письме, Карло опубликовал под псевдонимом в издательстве своего друга Щипионе Стелла. Теперь же он носился с идеей издать их уже под собственным именем. Для этого новоиспеченный родственник герцог Альфонсо предоставит ему свой издательский дом.
Сей факт - возможность продемонстрировать свою "вторую личность", личность композитора - позволил Карло разыграть перед д'Эсте весьма приличную роль, не давшую им сразу понять, что за родственником они только что обзавелись. Очарование же Феррары еще более порадовало мрачную душу Карло и сделало его пребывание в этом городе похожим на счастливый сон.
20 февраля кортеж Карло наконец-то прибыл ко двору герцога Альфонсо. 21 февраля состоялось бракосочетание в маленькой частной герцогской капелле в присутствии лишь самых близких родственников. Затем прошла череда пышных празднеств и банкетов, и меню каждого из них насчитывало не менее двадцати трех блюд.
Новобрачные поселились у брата Леоноры - Дона Чезаре в Алмазном дворце. Карло практически не замечал свою новую жену, лишь для вида поухаживав за ней и посвятив ей несколько уже готовых любовных поэм. Сразу после окончания свадебного банкета он удалился в свою спальню, что - в отличие от первого его брака - не принесло ему никаких неприятных последствий.
Семейство д'Эсте с большой радостью решило, что все, приписываемые Карло, чудачества и излишества, переходящие порой в извращения, были всего-навсего грубыми и злонамеренными слухами. Никто из них не подумал о том, что молодой вице-король Неаполя в тот момент просто находился, как бы сейчас сказали, в измененном состоянии сознания, совершенно зачарованный Феррарой и всем тем, что она ему предлагала.
А предлагала она многое... Например, музыкальные таланты и ангельские голоса сестер из монастыря Святого Вита - непревзойденные сопрано, которые "чудесным образом никогда не учились у людей". Или странный инструмент, созданный мастером Вичентино, - архиклавесин - с несколькими клавиатурами, октавы которого подразделялись на микротоны. Играть на нем умел лишь Луццаски. Разумеется, и сам знаменитый Луццаски также обретался в Ферраре, и в его лице Карло наконец-то нашел достойного собеседника, с которым проводил целые ночи, обсуждая свои потаеннейшие желания в области музыки. Луццаски пришлось терпеливо выслушать от Карло тысячи вопросов и предложений, касавшихся совершенствования в искусстве композиции и воспроизведения музыки.
Карло пригласил из Мантуи Монтеверди, который - будучи всего на год моложе него - уже в пятнадцатилетнем возрасте создал свои первые шедевры, вызвавшие всеобщий восторг. В описываемое нами время Монтеверди еще не выработал окончательно свой стиль и Карло - бывший очень тщеславным - еще не увидел в нем достойного соперника. Посему он похвалил его и надавал молодому таланту множество полезных советов в качестве княжеского дара, даже не предполагая, что перед ним стоит один из немногих величайших композиторов всех времен. Монтеверди в 1603 году, в своем четвертом сборнике мадригалов, отдаст дань уважения Карло и напишет несколько вещей, в которых явственно почувствуется стиль князя из Венозы, после чего совершенно освободится от любого влияния и начнет писать музыку, принадлежащую уже новой эпохе.
Были в Ферраре и выдающиеся лютнисты, с которыми Карло состязался в искусстве игры на этом инструменте; устраивались там и концерты из его произведений, для исполнения которых приглашались лучшие певцы Европы (кроме того, в этом время в Ферраре случайно оказалась мантуанская знаменитость Лаура Пеперата, а к кругу приближенных к д'Эсте принадлежал выдающийся певец Ринальдо Далл'Арпа) и которым аплодировала высочайшая публика.
При дворе Альфонсо - большого поклонника музыки - обретался целый сонм музыкантов: здесь были исполнители на всех инструментах, которые только можно себе представить, для них было выделено целое крыло его дворца, где они могли спокойно музицировать или сочинять. Была у герцога и необъятная музыкальная библиотека, переполненная редчайшими рукописями и коллекциями. Менее талантливые музыканты привлекались им с единственной целью - поддерживать в достойном состоянии и настраивать многочисленные музыкальные инструменты, дабы их можно было незамедлительно использовать в любое время суток.
Короче говоря, Карло оказался в раю, спокойствие и блаженство которого ничуть не нарушалось женой Леонорой, поскольку она никоим образом не вмешивалась в этот счастливый сон, тихо и незаметно живя рядом с супругом. Она удовлетворялась совершенно ничтожными знаками внимания и мелкими услугами со стороны мужа, ибо для нее брак, заключенный перед Богом, представлял собой священный и нерушимый союз. Так что Карло мог совершенно не опасаться ее неверности. Жаль только, что теперь (в отличие от первого брака) верность уже ничего для него не значила.
В точности как Мария д'Авалос, Леонора была на четыре с половиной года старше Карло, во всем же остальном она была полной противоположностью его первой супруге: строгая и сдержанная женщина со слегка скованными манерами пожилой старой девы и неприветливой внешностью, впрочем, в действительности она была очень доброй и терпеливой. Ее набожность и верность были достойны всяческого уважения, но их вечным спутником было одиночество, поскольку никому уже в те времена не хотелось пробивать их броню, чтобы обнаружить под ней истинную человечность.
15 мая Карло отправился обратно в Неаполь - у него появились неотложные дела, которые он никому не мог перепоручить. Пообещав вернуться в декабре того же года и задержаться на более длительный срок, он отправился в путь. Учитывая относительную краткость его отсутствия, он посчитал совершенно излишним подвергать Леонору тяготам путешествия и со спокойной душой оставил ее в Ферраре.
На сей раз его путь лежал в Венецию, к реализации следующей мечты - встречи с Габриэли, руководителем капеллы Сан-Марко.
20 мая Карло добрался до Венеции и пробыл там до 26 мая. С ним снова был уже знакомый нам Фонтанелли, который доложил герцогу Альфонсо о совершенно недипломатичном поведении Карло, который с огромным неудовольствием принял приглашение Патриарха (и это несмотря на то, что его дядя-кардинал недвусмысленно попросил его засвидетельствовать свое почтение венецианскому "коллеге") и повел себя самым неподобающим образом. Фонтанелли пишет о том, что на обеде у Патриарха звучала и музыка, но - коль скоро в Венеции нет хороших певцов - она жутко не понравилась Карло с его утонченным вкусом. Из-за этого он не сдержался и в ярости покинул обеденный зал, после чего вызвал к себе дирижера и клавесиниста и, крича, вылил на них всю свою ярость и отвращение. Далее Фонтанелли замечает, что Карло еще не сумел встретиться с Габриэли, но обязательно добьется этой встречи, так что автор письма заранее сочувствует венецианцу. Еще одна знаменитость - Костанцо Порта - был в это время в городе и Карло тут же пригласил его к себе, но Порта оказался удачливее прочих своих коллег - он собирался отправиться в Падую, так что его встреча с нервным любителем музыки не состоялась. Кажется, что покинув Феррару, Карло не счел более нужным сдерживать свою истинную натуру и вернулся к прежнему образу поведения. Похоже, он не знал, что Фонтанелли обо всем ставит в известность герцога Альфонса и его семейство.
Все от того же Фонтанелли мы узнаем, что во время путешествия Карло постоянно пишет музыку - он собирается как можно быстрее вернуться в Феррару с "бастионом произведений" (именно так!), которые жаждет отдать на суд Луццаски, ибо все остальные композиторы, по его мнению, заслуживают лишь презрения и насмешек.
14 июня путешественники, наконец, добираются до замка Джезуальдо, а 25-го числа Фонтанелли пишет Альфонсо о том, что Карло уже сочинил пять или шесть новых мадригалов, арию и бòльшую часть терцета для сопрано. В это время он спешно занимается и разными общественными и домашними делами (этими последними были перестройка замка и возведение монастыря капуцинов).
В этот период Карло кажется совершенно счастливым. Фонтанелли упоминает даже о том, что порой он встает на заре, чтобы заняться сочинительством, а также снова выезжает на охоту, надолго было заброшенную.
В июле ему наносит неожиданный визит Помпонио Ненна, желающий снова поступить на службу при дворе Джезуальдо. Напомним, что когда-то он был учителем Карло, потом же перебрался в Андрию - на службу к тому самому Фабрицио Карафа, которого Карло так непочтительно умертвил. По всей видимости, Ненна руководствовался лишь карьерными соображениями, не гнушаясь проситься на службу к убийце своего прежнего патрона.
Карло с удовольствием принимает его, радуясь обществу знаменитого композитора. Ненна же, судя по всему, рассчитывал на то, что со временем Карло увезет его с собой в Феррару, предлагавшую в то время музыкантам и композиторам куда большие возможности, чем Юг Италии. Но Карло - при всем своем восхищении талантливыми музыкантами - никогда не взял бы с собой соперника (а Ненна вполне мог им быть), к тому же он обнаружил, что Ненна обладает незаурядным талантом администратора (при дворе Караффа он был не композитором и музыкантом, а управляющим, изгнанным за коррупцию и незаконное присвоение средств), посему вместо Феррары он остался в замке Джезуальдо в качестве мажордома, что его тоже вполне устроило, поскольку давало довольно большую власть над слугами князя.

Следующая